Диспропорция мер и реальной угрозы стала характеристикой последних месяцев

Реакция национальных правительств настораживает сильнее нового штамма

Давно у нас не было сообщений о новых штаммах COVID-19, представляющих “невиданную угрозу”. Но, оказывается, мир только собирался с силами, чтобы отреагировать должным образом в очередной раз. Штамм B.1.1.529, обнаруженный несколько дней назад, уже вызвал широкий общественный резонанс. ВОЗ созывает экстренную встречу по этому поводу. СМИ публикуют заголовки вроде “худший штамм за все время”, выдавая все более ужасающие подробности. Фондовые рынки по всему миру обвалились из-за сообщений о появлении нового штамма. Но на данном этапе о B.1.1.529 мало что известно – эксперты, как обычно, предполагают, что он может быть более  вирулентным и устойчивым к действию антител, хотя никаких доказательств этому нет.

B.1.1.529 был впервые найден 11 ноября в Ботсване, а спустя несколько дней – выявлен в Южной Африке, на которую на данный момент приходится больше всего случаев. Также сообщается о ввозных случаях в Гонконге и Израиле. Основная причина паники по поводу B.1.1.529 состоит в том, что он содержит большое число мутаций, которые раньше не встречали в одном варианте: больше 50 в целом, из них 32 – в спайк-белке, в т.ч. в RBD-домене. Предполагается, что он впервые возник у больного СПИДом пациента, организм которого позволил вирусу мутировать продолжительное время. Одна из наиболее частых логических ошибок, которые допускают СМИ, заключаются в сравнении числа мутаций: дельта захватила мир, имея всего 13, что же может сделать вирус, у которого их 32? На практике большинство из них крайне редкие и за весь период пандемии выявлялись всего несколько сотен раз, это свидетельствует о том, что такие мутации не дают вирусу преимущество. Ученые также отмечают, что мутации P681H и N679K очень редко встречаются в сочетании, и эта комбинация может делать его неустойчивым. Основная причина для беспокойства – B.1.1.529 слишком отличается от “диких” штаммов COVID-19, и разработанные против них вакцины и препараты могут не действовать. Но, как мы уже отмечали в рассказах о других штаммах, ускользание от иммунитета имеет вторую сторону – меньшее сродство к рецептору клетки, что делает вирус менее функциональным.

Реакция национальных правительств настораживает гораздо сильнее. Сообщений о появлении нового штамма оказалось достаточно, чтобы Великобритания отменила авиасообщение с 6 южноафриканскими странами. ЕС готовится ограничить сообщение с Южной Африкой на всей своей территории. Подобные меры будут иметь последствия для экономики, но не для штамма: израильский случай был выявлен у пассажира, прибывшего из Малави, где до сих пор официально не зарегистрировано ни одного случая. У гонконгских пациентов ПЦР-тесты изначально были отрицательными, и только благодаря карантину выяснилось, что они больны COVID-19 – но сколько таких случаев в разных странах могло быть пропущено? У нескольких пациентов в Бельгии подозревают B.1.1.529, и положительный результат сведет на нет усилия Европы по закрытию границ.

Диспропорция мер и реальной угрозы стала характеристикой последних месяцев во всем мире. Локдауны вводятся из-за нескольких заболевших (как в случае Новой Зеландии и Австралии), авиасообщение прерывается из-за нового штамма, несмотря на нулевой эффект таких мероприятий. Как всегда, за этим стоит желание контроля: для правительств, почувствовавших его преимущества, чрезвычайная ситуация – единственная возможность продолжать пользоваться полномочиями.

Даже в странах, где по экономическим и политическим причинам не действует локдаун (например, Великобритании), поддерживается бесконечное ощущение “угрозы извне”. Отсюда готовность идти на самые жесткие меры, пока уставшая и сбитая с толку чехардой введений и отмен ограничений публика потеряла способность различать, что происходит.

t.me

MIXADVERT